«Русская Мысль» не являлась «кадетским ежемесячником» и позиционировала себя как журнал «национальной русской культуры». П. А. Столыпин осмыслялся на его страницах не только как острополитическая и противоречивая фигура (П. Б. Струве, А. С. Изгоев, А. А. Кизеветтер, А. А. Кауфман и др.), но как реформатор и созидатель нового культурного уклада жизни под лозунгом строительства Великой России. Имя Столыпина впервые появляется на страницах журнала в обзорах думских дискуссий в 1907 г. и в связи с анализом революционных волнений 1905 года. В «Письмах из Таврического дворца» (1907) историк А. А. Кизеветтер переходит в наступление на правительство, подмечая «конституционную маску на бюрократе» Столыпине. Это позиция кадетской фракции (глава П. Н. Милюков) в Государственной думе, большинство которой не допускало мысли о совместной конструктивной работе с ним. Струве думал иначе и присутствовал на закрытой встрече с премьером в ночь на 3 июня 1907 г. Аграрную реформу Столыпина подробно освещал в «Русской Мысли» экономист Кауфман, предупреждавший, что главной причиной нерешенности земельного вопроса в России является малоземелье на фоне стремительно растущего населения. Струве после убийства премьера выпускает статью «Преступник и жертва» (1911), в которой несколько тезисов. Политическое лицо Столыпина определялось «рассудочным конституционализмом». Он был против восстановления абсолютной монархии. Но опираясь на дворянство и бюрократию империи, выходя на диалог с общественностью, Столыпин работал во имя национальной идеи. Ему приходилось отступать. Судьба Столыпина зависела от политической обстановки, в которую он был вовлечен и жертвой которой стал. Глубокий исторический и психологический портрет убиенного Столыпина, его двойственного облика, взаимоотношений с Николаем II, обретает завершенный вид в публикациях Струве из эмигрантской
газеты «Возрождение» 1925–1926 гг.